Положительно пороки необходимы для деятельности каждого государства

Узаконенный грех процветал не только в домах куртизанок.  В это время появляются сотни игорных домов, где проигрываются огромные состояния и где при неверном свете свечей и под покровом масок целуются, любят, изменяют законным мужьям и женам прекрасные венецианки и гордые венецианцы. Когда под нажимом церкви сенат постановил закрыть казино, уныние охватило Венецию. " Все стали ипохондриками, — писали тогда отсюда, — купцы не торгуют, ростовщики евреи пожелтели, как дыни, продавцы масок умирают с голода, и у разных господ, привыкших тасовать карты десять часов в сутки, окоченели руки. Положительно пороки необходимы для деятельности каждого государства".
 
По любому поводу, будь то праздник или день святого покровителя города,  день выборов дожа или других должностных лиц, более шести месяцев в году  каждому из венецианцев было позволено носить маску. Для Венеции, города греха и соблазна, маска  становится вечной и непреодолимой страстью.

Маска — главный герой венецианского карнавала. Существуют несколько классических масок. В первую очередь это «баута» — белая маска с глубокими глазными впадинами. Уже никто не помнит, что эта самая популярная маска карнавала — по сути, маска смерти, сошедшая со средневековых миниатюр, на которых смерть была еще мужчиной. С течением времени маски стали меняться, отображая важнейшие события в жизни города, а карнавалы превратились в празднования самых выдающихся достижений венецианцев. Так, тему для многих последующих карнавалов дала великая победа, одержанная Республикой в сражении с турками в 1571 году. Эхо той моды докатилось и до наших дней, ведь и теперь в карнавальной толпе на Сан-Марко нет-нет да и промелькнет пышный тюрбан или яркие широкие шаровары. После чумы появилась маска доктора с длинным носом, похожим на клюв хищной птицы (в этот клюв закладывали травы, чтобы обеззаразить дыхание). В XVIII веке главными действующими лицами венецианского карнавала становятся герои итальянской комедии дель арте:  на улицах появляются сотни и тысячи Арлекинов, Пьеро, Панталонэ, а прелестная Коломбина становится эмблемой карнавала. В наше время на карнавале вы можете повстречать героев всех времен и событий. Но самым популярным костюмом является роскошное платье патриция в стиле «золотого» 18 века. По городу разгуливают графы и графини в нарядах из настоящего бархата и парчи, в шляпах, вуалях и кружевных воротниках.
Когда-то карнавальные маски делались из кожи и становились «вторым лицом», не мешая даже целоваться.  Сегодня в Венеции есть всего несколько мастеров, которые изготавливают маски по старинным рецептам, они считаются произведением искусства и стоят очень дорого. Но даже если вы купите дешевую маску из папье-маше,  главное назначение маски сохраниться: она помогает сбросить груз условностей, отдохнуть от самого себя, примерить новые роли или новые характеры. Может быть, востребованность отдыха от самих себя в нашем формализованном мире и является одной из веских причин живучести карнавала. Кто из нас не мечтал хоть раз оказаться «в чужой шкуре»? Застенчивые холостяки хотят стать элегантными обольстителями, сдержанные дамы — пламенными куртизанками, а «плебеи» — аристократами с голубой кровью. И только в одном месте на земле в течение нескольких недель такие метаморфозы действительно происходят. Поэтому жажда перевоплощения влечет сотни тысяч людей раз в году в Венецию, на уникальный венецианский карнавал…
 
Считается, что карнавальный костюм и маска могут изменить не только вашу внешность, но и судьбу. Достаточно лишь надеть маску и слиться с карнавальной толпой, над которой витает дух чуда, ощущение праздника и аромат любви. Кто знает, может быть именно этот аромат Любви и Авантюры сыграл злую шутку с одним молодым аббатом, который появился в Венеции в 1740 году и несмотря на неуспех своих первых проповедей мечтал стать папой, или, по крайней мере, епископом, а стал чем-то совсем другим — символом гениального любовника и авантюриста. 

Молодого человека звали Джакомо Казанова.  Он был одарен многими талантами: великолепно писал, увлекался кабалистикой, алхимией, философией. Но ни литература, ни теология не стали главным делом его жизни. Уже под старость, находясь в Лондоне, он сказал одной даме: " Я — распутник по профессии, Вы приобрели сегодня дурное знакомство". А еще добавил: «Любовь — это только любопытство». Однако он говорил это неискренне, в порыве обиды после трагической любовной неудачи. Истинное же его отношение к женщинам лучше всего изложено им самим в его мемуарах. " Расставаясь с женщинами, которых я более других любил, я часто испытывал, как сжимается сердце, и меня тяготило чувство тайной печали, мысль о том, что такое драгоценное благо уходит от меня. Я не решусь сказать, что какая-нибудь из них могла бы навсегда удержать меня, но я всем сердцем уверен, что готов был навсегда сохранить многих из них. Быть может я представляю феномен человека, глубоко постоянного среди бесчисленных измен и равно готового удержать ту, которая ему принадлежит, и преследовать ту которая его манит."
Казанова — одна из самых спорных фигур в истории. Через сто пятьдесят лет после его смерти Стефан Цвейг писал: «Можно его презирать… можно ему возражать как историку и не признавать как художника. Только одно уже не удастся: снова сделать его смертным».
 За годы прошедшие с тех пор как Цвейг писал эти строки многое изменилось. Казанову стали ценить и как художника, и как достоверного свидетеля своей эпохи.

Ностальгия по той эпохе, эпохе музыки, масок и легких любовных авантюр и есть, пожалуй, главная тема венецианского карнавала сегодня. Фантастическое, феерическое путешествие в прошлое.
Река времени — «Большой Канал», главная водная артерия Венеции.  Вы сидите в лодке, а дома скользят мимо: кружево колоннад, балконов и окон. Утро — время, когда призраки покидают город. Шепчет вода, позвякивают люстры, со скрипом распахиваются ставни. Ближе к полудню напряжение нарастает: вода поднимается, народ пребывает, в толпе мелькают маски, мушки, кринолины, напудренные парики… Они куда-то спешат, делают покупки, обсуждают свои планы и игнорируют ваши фотокамеры (еще не вечер!). По каналам скользят элегантные гондолы; люди в них поют, целуются, пьют шампанское. На мельтишащих по мостам прохожих они смотрят очень снисходительно: здесь в кои-то веки взгляд снизу вверх превращается во взгляд абсолютного превосходства. Из церквей доносятся звуки музыки. Вокруг кафе густо рассыпаны столики, занятые млеющей от удовольствия публикой: «Что желаете заказать, синьор Маска»?
Эпицентр удовольствия -   Площадь Сан Марко. Наполеон назвал ее «самой красивой гостиной в Европе», и действительно, эта огромная площадь похожа на залу роскошного дворца. Музыка, неведомо откуда плывущая, красочный шик  витрин, сияние мозаик…  Сама радость жизни ощущается прямо в воздухе, и её может вдохнуть любой желающий. Волнение, как будто вы наконец попали на элегантный прием, приглашения на который ждали всю жизнь. Однако бал еще не начался. Главное еще впереди. Главное начнется тогда, когда сладкие мелодии трех оркестров на площади  Сан Марко смешаются с нежными, как кружево, вечерними венецианскими сумерками. Тогда зажгутся огни, и вся площадь заполнится разноязыкой, роскошной, беззаботной толпой. Мир преображается, мир сошёл с ума!  Может быть не весь мир, но Венеция, это точно! Все кутят напропалую, дурачатся.  Восторг и опьянение праздника кружат голову старым и молодым, женатым и холостым… Восторженные взгляды и вспышки фотокамер провожают тех, кто проведет сегодня вечер на костюмированном коктейле в историческом  кафе у Флориана, или на баллу в одном из венецианских дворцов. Сегодня все мы станем участниками грандиозного спектакля в его фантастических декорациях. И небывалая благодать снизойдет на переполненный пестрой толпой город, ставший в этот вечер эпицентром вселенского счастья.
 
Вместо послесловия:
 
Прах и тлен, пепелище и смерть,
Венеция растратила все, чем владела.
Душа же бессмертна -
Если она имелась.
(Роберт Браунинг, английский поэт)